П.И. Рогозин - Психея часть1

ПСИХЕЯ: у греческих философов - душа; духовная сущность человека; аллегорическое воплощение человеческого духа.

У нас есть душа

В мире есть реальность, в существовании которой мы не сомневаемся, так как мы этой реальностью владеем, мы ее чувствуем и за проявлениями ее наблюдаем каждую минуту. Реальность эта - наша душа.

Решится ли кто-нибудь из смертных требовать от нас доказательства существования души, когда никто из представителей подлинной науки никогда не сомневался в ее существовании? Спор среди ученых возникал не о том, есть ли душа, а о том, что следует подразумевать под этим термином?

Даже французский философ Декарт, в систему познания которого было положено "усомниться во все м", что до него считалось истинным, пришел к выводу, что усомниться в существовании собственной души было бы равносильно самоотрицанию. "Как бы далеко ни простиралось мое сомнение, - рассуждал он, - я не могу сомневаться в собственном существовании, потому что само мое сомнение свидетельствует о том, что существует "Некто" сомневающийся".

Но не только один Декарт пришел к признанию бытия души. К этому приходит неизбежно всякий мыслящий человек.

Великий физик Ампер учил, что существование души человеческой отвечает научному доказательству в той же мере, как и великие законы астрономии.

Эммануил Кант писал: "Признаюсь, что я очень склонен к утверждению существования в мире НЕМАТЕРИАЛЬНЫХ существ и к сопричислению к ним моей собственной души".

Пирогов, натуралист Кювье, Вирхов, Кеплер, Клод Бернар, геолог Дан, Ньютон, Фарадей, Либих, Тихо де Браге и другие- были людьми, веровавшими в бессмертие души и открыто исповедывавшими свою веру в Бога.

Математик Коней, признававший существование души, говорит: "Я - христианин, я верю, что Иисус Христос - Бог, сошедший на землю; верую, как Паскаль, Коперник, Лейбниц и другие".

Мы указали на некоторых из тех, кто открыто заявлял о своих убеждениях и стремился сообразовать свою жизнь с исповедуемой верой, а сколько еще других? Какое неисчислимое множество тех, кто прошел путь земной жизни без Бога и только на смертном одре обратился к вере?

Английский философ Пристлей, отрицавший Бога, к концу жизни приступил к исследованию Евангелия и глубоко уверовал в Его бессмертные истины. Перед смертью Пристлей благодарит Бога за жизнь, которая увенчалась познанием Христа и уповает на христианскую кончину.

Генрих Гейне, всю жизнь томившийся в неверии, жестоко издевавшийся над всем святым, мот бы, пожалуй, представиться тем человеком, которого вопрос о душе и вечности никогда не беспокоил, ибо он, как бы шутя, проходил мимо подобных вопросов. Но в своем завещании Гейне говорит, что уже четыре года, как отбросил всякую философию и умирает с верой в Бога, прося у Него прощения за легкомысленно прожитую молодость.

Из приведенных примеров мы видим, как ошибочна мысль, что человеческая душа оказывается всегда неразрешимой загадкой. Не менее ложно и утверждение материалистов, что в душе человека нет ничего загадочного. Как те, так и другие "отмахиваются от этой темы, как от пчел. И, из боязни, как бы не укусила пчела, они забывают о меде. Но люди, честно искавшие разрешения вопроса о душе, нашли этот мед. Их не смутила боязнь показаться отсталыми, недостаточно книжными, недостаточно похожими на тех, кто прославлен недальновидной толпой.

История философии - это нескончаемый спор между "спиритуалистами" и "материалистами", людьми, признающими духовное начало в человеке и людьми, скептически относящимися к этому началу. Материалисты не признают души, главным образом, из "чудо боязни". Они заявляют: "Если признать душу в человеке, значит, надо признать весь, так называемый, ДУХОВНЫЙ мир, принять все чудеса и весь мир чудесного и тем самым идти как бы против науки, которая отвергает чудеса".

И, действительно, как принять эту область "чудесного", как вместить ее - безграничную - в нашем маленьком человеческом уме? Но даже Ренан, один из столпов воинствующего материализма, при всем желании отмахнуться от назойливого "мира чудес", все же должен был сознаться в не постижимости чудес, нас окружающих. Он говорит: "Солнце есть чудо, потому что наука далеко не объясняет его; зарождение человека - чудо, потому что физиология молчит еще об этом; наша совесть - чудо, потому что она составляет совершенную тайну; всякое животное есть чудо, ибо мы бессильны разрешить тайну его земного бытия". "А всякий орган человека, взятый отдельно, сам по себе, не есть ли чудо? - спрашивает профессор Погодин. - Какая слепая сила могла "сочинить" человека, образовать его тело из миллионов клеточек, дать ему глаза с зрительным нервом, создать ухо, горло, язык со вкусом, нос с обонянием, осязание, мозг, дыхание, питание, кровообращение, сердце, печень, легкие, нервную и лимфатическую системы? А память, воображение, творчество, совесть, область идей, веры, иллюзий, - разве все это не чудо? Да, это чудеса, признанные наукой! Но разве эти тайны, этот "мир чудес" постигнуты наукой? Почему же признавать одно чудо и отвергать другое, если, в сущности, оба они покоятся на той же загадке? Какая тайна глубже и непостижимее тайны нашего человеческого бытия? Решимся ли мы отвергать наше бытие по той только причине, что мы не понимаем его смысла? Удивительно, как некоторые решаются верить и утверждать, что чудо перестало быть чудом только потому, что ему дали какое-то "научное" определение и разъяснение".

"Все непонятно и все необходимо, - говорит Розанов.-Несомненно, в мире есть и будет очень много таинственного, неразгаданного и все же как-то связанного со всем реальным и необходимым. Премудрость, заложенная во всем строе вселенной, в явлении человека на земле, в устройстве его органов, в жизни каждого животного и растения, в мельчайшей капле моря и песчинке пустыни - так велика, что ум отказывается объять хотя бы один намек этой тайны. Ни один самый мудрый философ не может доказать, почему голубь, со своим примитивным мозгом и крошечным сердцем, покружившись одну минуту в воздухе, безошибочно находит путь к дому за тысячи миль; почему аист на крыше горящей хаты жертвует собою, спасая свое потомство? Не являемся ли мы свидетелями чудесного акта, овеянного дыханием вечности? И это веление инстинкта не подчинено ли чьей-то огромной и могучей воле, обращенной к душе каждого существа?".

И вот, именно то, что "непонятно", что является самым главным, важным, существенным, все это пребывает в "области чудес", все это ускользает от наблюдений и не поддается никакому анализу.

Никто, конечно, не знает, что такое жизнь, хотя люди науки склонны рассматривать жизнь, как нечто решенное и объяснимое ими. Но вопрос о зарождении и сущности жизни остается и по сей день вопросом неразрешенным. Его никоим образом нельзя истолковать только физико-химическими процессами, не признав во всем этом воздействия непостижимой нами, сверхъестественной творческой силы.

Учение о так называемом произвольном зарождении и постепенном совершенствовании видов растений и животных произвело в свое время в науке потрясение основ, но вскоре лучшие представители науки убедились, что эта самая "эволюция"- один из бесчисленных видов с научного заблуждения". Учение это, как известно, базировалось на "инфузории" и "клеточке", на принципе уже данного в природе зародыша. Зародыш в учении Дарвина - нечто вроде "трех китов", на которых стоит земля, как уверяли наши предки. И поэтому вопрос - откуда появился зародыш - столь же логичен, как и вопрос: на чем же стоят киты?

Вселенная - это неиссякаемый, торжественный праздник жизни. Жизнью одухотворена каждая пылинка и каждая капля. Жизнью насыщен самый воздух, который нас окружает и которым мы дышим. Но знаем ли мы, что такое жизнь? Как образовалась, создалась материя? Какой дух оживил ее и превратил отдельные ее клеточки в зародышевые?

Одно не подлежит никакому сомнению, что сама "природа" бессильна породить жизнь, и когда жизнь прекращается, наступает неизбежное разрушение. По тайным законам вещества тело, лишенное духа, лишается жизни, гниет, распадается.

Иегер связывает происхождение жизни с электричеством. Но как электричество, эта мертвая и слепая сила природы, могла бы осмысленно распределить атомы и молекулы в протоплазме? Электрическая сила должна была бы обладать тогда собственным разумом, чтобы превратить отдельные клеточки в зародышевые. Но над подобными вопросами материалисты стараются не задумываться. Они выводят разумное из неразумного, мыслящее из немыслящего, жизнь из мертвой материи.

Вот что говорит по этому поводу профессор С. А. Франк: "Материализм, как философское учение, утверждает, что единственная "субстанция" или основа бытия есть МАТЕРИЯ, что все подлинно сущее - материально и что, следовательно, все "психическое", душевное и духовное, по настоящему вовсе не существует или существует только, как производное проявление материальных вещей или процессов, как продукт материального мира или как иллюзорная, кажущаяся видимость того, что на самом деле материально".

"Но это не соответствует фактам. Психическое по своему содержанию глубоко отлично от материального и не может быть тождественно ему. Чувства, мысли, настроения, представления, желания - все, что составляет нашу духовную жизнь, так же мало похоже на материальные вещи или процессы, как звук - на цвет или как круг на квадрат.

Наши наблюдения подтверждают зависимость психического от материального, а также и обратную зависимость телесных процессов от душевных".

"Допустим, - говорит дальше проф. Франк, - что материя действительно производит психическое, рождает его из своих собственных недр или, как это еще иначе формулируется, что психическое есть только "свойство", "функция" материального. Тогда материализм опровергает сам себя. Ибо что же это за "материя", которая с самого начала одарена способностью рождать психическое? Или в которой в качестве одного из основных ее свойств находится "психическое"? Тут кончается уже всякая определенность понятий. Материя есть материя в подлинном смысле, только если мы отличаем ее от психического в своих основных свойствах, но если материя содержит и психическое, то это уже не материя в обычном смысле этого слова, а нечто гораздо более глубокое и загадочное, объемлющее обе стороны бытия, - материальное и психическое".

"Вы видите, - говорит Франк, - что материализм сколько-нибудь точно выраженный должен придти к сознанию, что он вовсе не есть материализм. Если бы весь мир, все бытие состояли сплошь из одних слепых сил, в мире не было бы ни нужды, ни подлинно нравственной борьбы. Животному существу, стоящему как бы на одном уровне с природным миром и насквозь состоящему из его сил, бессмысленно было бы проповедовать трезвость, ибо ТРЕЗВОСТЬ предполагает наличие некой духовной инстанции, предписавшей правило или закон духовной гигиены".

"Проповедники материализма-не скептики, а скорее - невежды. Они утверждают, что то, что мы называем ПРОЯВЛЕНИЯМИ ДУШИ, суть "продукты" нашего тела, что наши мысли и чувства - только функции мозга. Материалисты игнорируют тот факт, что если некоторые функции души и зависят от тела, то все же духовные функции высшего порядка являются совершенно обособленными от тела и ни в коем случае не могут быть связаны физиологическими узами. То, что мы воспринимаем из окружающего нас внешнего мира, мы воспринимаем средствами наших непосредственных чувств, но более глубокие действия нашей души - память, разум, суждение, совесть, воображение - могут быть действиями только духовными. Передовые физиологи не допускают возможности возникновения нашего сознания из материальных функций мозга. Они единодушно признают, что сущность сознания для них совершенно темна", - заканчивает Франк.

Человек, этот венец земных созданий, царь природы, до сих пор еще не познал самого себя. "Человек, - говорит Паскаль, - удивительнейшее в мире создание: он не может понять, что такое тело, еще меньше может понять, что такое дух, и меньше всего, каким образом дух может находиться в соединении с телом; это для него кульминационный пункт трудности понимания, и все же - именно в этом его сущность!".

Человек от животного отличается именно тем, что жизнь для него - проблема: он постоянно занят тем, как бы примирить ту жизнь, которой он в своем представлении желает, с той жизнью, какова она есть на самом деле.

Человек - загадка. Земля и небо, время и вечность, Бог и тварь соприкасаются в нем.

Кант показал с изумительной очевидностью, что самая сущность души никогда не будет познана человеческим умом. У нас нет соответствующих органов познания, которые были бы способны охватить всю многообразную мощь и свойства нашей души. Мысль, чувство и воля не поддаются исследованию различными приборами и аппаратами. К ним можно применить только внутренний опыт, связанный с верой в Божественное Откровение. Изучая окружающий нас мир трудно не согласится с тем, что самое изумительное существо на земле - человек, и самое важное в человеке - его душа.

Да, у каждого из нас есть душа!

Что у нас есть душа, - в этом можно убедиться путем самого поверхностного размышления:

Подумайте только, насколько ограничены мы во времени и пространстве; однако, мы имеем поразительную способность как бы покидать нашу "телесную храмину", прорываться через преграды времени и пространства, уходить мыслями в даль веков, переноситься на острова и материки. И при всем .этом тело наше не препятствует нам, ни следует за нами.

Кроме того, мы томимся и грустим по совершенном, полном, бесконечном, безграничном, в то время, как сами весьма ограничены, несовершенны и немощны. Животное, насытившись, удовлетворено, а человека это не насыщает. Мы всегда ищем и жаждем того, что вне этого материального мира и чего нет ни в близких нам людях, ни в нас самих. Это можно объяснить только наличием в нас самих нематериального элемента, который стремится к нематериальному благу.

Душа ищет радости, ясности, любви... Не есть ли это воспоминание души об утерянном блаженстве и стремлении к нему?

Дешевое наслаждение - разыгрывать вольнодумца, отрицающего все положительно. Но еще более сомнительное удовольствие - соглашаться со всем, что слышишь, без всякой проверки. Гордое неверие не лучше смиренного невежества. Неверие и невежество - близнецы.

Мало сказать: "У меня есть душа" или "Я признаю бытие души", - нужно быть человеком, глубоко в этом убежденным. Как прийти нам к должной убежденности?

- Путем всестороннего ознакомления с этим вопросом. Только человек воистину знающий может быть человеком воистину убежденным.

"Глупый не любит знания" (Пр. С. 18г.).

"Мудрый приобретает знание" (Пр. Сол 21 г.).

"Кто любит Бога, тому дано знание от Него" (Кор. 8 г.).