П.И. Рогозин - Психея часть 12 (заключительная)

Апофеоз души

"(Бог) определил (нам) быть подобными образу Сына Своего".

Одной из самых замечательных, самых прекрасных истин Священного Писания является истина, открывающая дарованную нам возможность так называемого "апофеоза" - обожествления души человеческой.

Создавая человека, Бог предусмотрел уподобление его Себе, определил, в ходе времен, поднять человека до Своей Божественной высоты. Своим пребыванием в человеке Бог желал способствовать мощному духовному росту человека, высокому развитию бессмертной души, которая сближалась бы с Его Божественным Образом.

Сатана вкрадчивым обещанием - "вы станете, как боги" - прельстил человека достижением, якобы, той же самой блаженной цели, только другими, "окольными путями", которые основаны на - холодных завоеваниях разума. Человек подпал этому искушению сатаны. Он отказался идти к намеченной Богом цели "узким" и "медленным" путем Богоуподобления. Человек отверг волю Божию, утратил образ Божий, лишился непорочности, - низко пал. После этого Бог уже не мог обитать в сердце человека, не мог вести его Своим путем к намеченному "апофеозу", к совершенству. Прошли века, прежде чем Единородный Сын Божий, Искупитель и Примиритель, Иисус Христос даровал возможность восстановления, утраченного в человеке Образа Божия. Христос предложил человеку путь покаяния, возрождения и духовного совершенствования, уподобляя себя Творцу. Воплощение Христа имело своей великой задачей явить миру "Образ Бога невидимого". "Бог явился во плоти"...Такое Богоявление, в лице Иисуса Христа, окончательно разрушило ложные человеческие представления о неведомом Боге, ибо "видевший Меня, - сказал Христос, - видел и Отца Моего... Я и Отец - одно".

Первейшей задачей нашего христианского призвания, следования за Христом и служения является - уподобление явленному Христом образу Божию. Христос - есть "образ Бога Невидимого", Бога, Который определил нам, верующим, "быть подобными образу Сына Своего". Бог желает отобразить Сына Своего в нас, верующих. Бог благоволил "открыть во мне Сына Своего", - пишет о себе апостол Павел. Поэтому, мы призваны к созиданию высокого христианского характера, к полному выявлению нашей бессмертной души, которой надлежит проявить в земной еще жизни все заложенные в ней высокие качества, многоразличные свойства и великие способности.

Стремления и поиски к полному расцвету нашей души, начинающиеся вслед за возрождением свыше, нужно все же отнести к состоянию духовного "младенчества". Слово Божие именует обратившихся ко Христу людей "новорожденными младенцами", для нормального возрастания которых необходимо "чистое словесное молоко". "Младенец во Христе", - верующий, - мало-помалу развивается и, "оставляя младенчество", близится к другим переходным духовным возрастам, указанным ап. Иоанном: "пишу вам дети, потому что прощены вам грехи... отроки, потому что вы познали Отца... юноши, потому что вы победили лукавого... о т-ц ы, потому что вы познали Безначального". Идеал же, влекущий на всех этапах нашего духовного роста, всегда - Иисус Христос. Как посаженный желудь, сквозь ряд долгих лет превращается в могучее дерево, так и душа человека верующего, развиваясь и возрастая, способна "придти в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова"...

Какая поразительная возможность - возможность духовно расти и развиваться! Но, как в области физической, так и в сфере духовной, без упорной энергии, без крайнего напряжения всех сил нашего существа ничего существенного нельзя достигнуть. Только постоянно направленные усилия в какую-либо сторону развивают ту или иную нашу способность и, порой, развивают ее до немыслимой ранее нами степени. Иногда нам кажется, что талант человека вполне обеспечивает ему предполагаемый успех. Но это далеко не всегда так! Действительно талантливым людям приходится долго, упорно и кропотливо работать над развитием полученного от Бога дара. Говорят, что Микель Анжело трудился над некоторыми своими мраморными изваяниями по несколько дней и ночей сряду, не раздеваясь, не зная отдыха и сна. Гендель столь ревностно трудился всю свою жизнь, что клавиши его органа, в конце концов, носили на себе уже глубокие следы его пальцев. Эти его клавиши можно было уподобить своеобразным деревянным ложечкам. Знаменитый пианист Падеревский только тогда, говорят, решался предложить публике вещь, с которой он раньше не выступал на концертах, когда сам уже проиграл ее у себя сотни и сотни раз. Та же затрата нашей энергии, та же упорная работа, то же увлечение до крайней степени, до последнего изнеможения должны не покидать нас и в духовной работе над самим собою, в достижении подлинной христианской жизни. Дом ни в один день строится. Книга ни в один присест пишется. Дитя не сразу вырастает и становится взрослым человеком. "Царствие Божие усилием берется"... Бог вправе ожидать от верующего человека постоянных духовных упражнений, никогда не ослабевающего в своей напряженности духовного подвига.

Когда мы говорим об "усилиях", "подвигах", "упражнениях", мы отнюдь не рассматриваем эти напряжения души, как "средство к спасению", хотя такой крайне ошибочный взгляд на спасение принят многими. Мы указываем на подобные усилия, как на нечто неизменно свойственное жизни человека, уже спасенного Христовой благодатью. Нас, в данном случае, интересует уже не путь спасения, а характер спасенного. Ибо, что больше всего ценно в человеке спасенном, в христианине, как не его христианский характер?

Характер - вот та безусловная собственность, которую христианин может назвать - "своею". Характер определяет нашу внутреннюю сущность. Характер - то единственное, что мы берем с собою в вечность; характер обусловливает и решает нашу вечную участь. Если мы еще не возрождены свыше, работа над характером всегда окажется делом безнадежным, бесполезным, даже лишним. Мы будем строить свой дом на песке, стараясь спастись собственными методами. Наши старания будут затрачены напрасно, так как вне Христа и вне возрождения Духа Святого нет ни истинной святости, ни вечного спасения.

Христос - незыблемое основание и для спасения, и для развития характера. "Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос". Только тогда, когда усилия и желания нашей духовной жизни совпадают с Волей Божией, только тогда, и никогда раньше, они приобретают свою ценность и могут привести нас к желанным результатам.

Христос - единственный наш Прообраз и наш пример для созидания истинного христианского характера. Всякого возрожденного христианина Слово Божие призывает, говоря: "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный... Подражайте Богу, как чада возлюбленные... По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках...".

Мы призваны не только подражать Христу, но - больше того - быть духовно тождественны Ему: Бог нам, верующим, "определил быть подобными образу Сына Своего". "Мы же все, открытым лицеи, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ". "Преобразиться" - не значит внешне только измениться; здесь имеется ввиду то преображение и та перемена, которая совершается Духом Святым в глубочайших тайниках души человеческой.

Приходилось ли вам наблюдать людей преображенных?

Тот, кто видел, как умирают глубоко верующие люди, знает, что именно я хочу этим сказать. В последние минуты земной жизни такой человек кажется уже "неземным", "небожителем"... Этот покой на челе, эта примиренность со всеми в мире, этот неземной свет во взоре, переживание какого-то внутреннего блаженства на лице, воистину, -' поразительны! Еще более поразительно это "преображение" человека при жизни, когда он, глубоко осознав свою виновность перед Богом и неизбежную погибель, вдруг обращается ко Христу. Те, кто был близок к некоторым из таких людей до их обращения ко Христу, а потом наблюдал их жизнь после обращения, не могли не воскликнуть: "Какая удивительная перемена!".

Христос - единственная сокровищница, дарующая людям все то, что нужно для их спасения, для созидания истинного христианского характера, для подражания Христу, для уподобления Богу, так "как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия".

Благочестие, (уподобление Богу, Богоуподобление) является даром Божиим, плодом Святого Духа, благословением, которое приходит к нам, верующим, чрез Иисуса Христа. Бог "благословил нас во Христе всяким духовным благословением в небесах", и успех нашего уподобления Христу зависит теперь от нашего непрерывного единения с Ним. Ап. Павел называет это благословение - "духовны м", т. е. благословением, исходящим от Духа Святого. Заметим себе, что говоря о благословении "духовном", апостол Павел даже не упоминает о других видах благословения Божия. Он, безусловно, знает, что "если мы ищем Царствия Божия", ищем "духовное благословение", ищем - главное, то все остальное, второстепенное "приложится нам". Духовное благословение, следовательно, охватывает всю жизнь человека, всю ее проникает. Нам надо помнить, что только духовное благословение пребывает вечно, земные же блага, какие бы они ни были, всегда носят на себе печать суеты, тления и разочарования. Все наши материальные дары, как деревцо пророка Ионы, - приятны и полезны, но червь заложен в самом корне этого деревца, "червь времени", обрекающий все земное на неизбежное уничтожение.

"Духовное" благословение души названо было также "небесны м", т. е. благословением, исходящим с небес, - благословением, каким наслаждаются в небесах, благословением неземным и для нас, обитателей земли, непостижимым. Если это благословение - "небесное", то оно всегда останется вечным по своей сущности, бесконечным по своим благотворным действиям.

Запомним также, что сказано: - "в сяким духовным благословением". Это утверждение означает, что благословение, предназначенное Богом для нашего преображения, - многоразлично по своим дивным проявлениям и безгранично по своим полезным для нас применениям. Христос, пребывающий в нашей душе, чрез Духа Святого является тем благословением, которое удовлетворяет решительно всем нашим запросам: и земным, и небесным, и временным, и вечным. Христос преображает все наши земные планы и чаяния, радости и печали, достижения и разочарования, успехи и неудачи, приобретения и потери, наслаждения и страдания, наши духовные взлеты и наши падения, все наши слезы, горе, болезни и даже смерть... Христос преображает наш дух, душу и тело, наш ум, волю и чувства, все наши цели, стремления и желания. Христос преображает весь наш земной "быт", со всем хаосом его обстоятельств, затруднений и безвыходных тупиков. Христос преображает все наше существо и всю нашу жизнь от истоков ее до устья.

Одним словом -

Христос преображает не только нашу жизнь, но и нашу смерть. Смерть телесная - следствие грехопадения - приносит людям ничем неусладимую горечь. Страдания физические, с которыми в большинстве случаев сопряжена смерть, разочарование "во всем", к которому приводит обольстивший и поработивший нас грех, наше абсолютное одиночество в последние часы жизни, наша беспомощность пред неумолимым приговором смерти, пред ее несокрушимой силой, а также полная неизвестность будущего - все это, если мы не знаем Бога, действует на человека потрясающе.

Смерть всегда являлась и является гнетущим душу, ужасным призраком. Ни древние, ни современные философы не смогли пролить в тот мрак, откуда шествует смерть, ни одного луча света и по сей день остаются бессильными "преобразить" ее. "Мы - говорит Шопенгауэр - поэтому, собственно говоря, и боимся смерти, что представляем ее себе в виде непроницаемого мрака, из которого мы при рождении вышли и снова должны возвратится в него после смерти". Какая горькая "языческая" безнадежность скрывается в этой фразе философа. Какой контраст являет она с христианским взглядом на смерть, как на благодатную возможность "выйти из тела и водвориться у Господа".

"Все в мире призрачно, одна смерть реальна" - пишет Лев Николаевич Толстой, Да, смерть реальна. Она косит одно поколение людей за другим, - и земля наша - одно сплошное кладбище.

Смерть всех уравнивает: Александра Македонского с погонщиком мулов, Канта с его слугой, Шаляпина с его импресарио, "великих" маршалов с "неизвестными" солдатами. "Одна участь постигает их всех, - говорит Екклезиаст, - мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым"...

Смерть беспощадна ко всему, пред чем мы преклоняемся: гений, красота, богатство, земная слава, власть - ничто в ее глазах. Она слепо удушает все.

Смерть отравляет все прелести нашей жизни. Она, как Дамоклов меч, висит над нашими земными победами и завоеваниями." Она создает в душе неразрешимые противоречия. Своим могильным дыханием она отравляет все наши земные планы, цели и устремления.

Смерть похищает все, что получили мы от жизни. Говорят, что человек приходит в мир с крепко сжатыми пальцами руки, словно своим кулачком хочет сказать: - "все будет моим", а уходит с раскрытой ладонью, заявляя: - "ничего не беру с собой!" - "Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господа благословенно!".

Как слаба и как ничтожна связь, соединяющая нас с земною жизнью! Как хрупка грань, отделяющая жизнь от смерти! Несчастный случай, один какой-нибудь необдуманный шаг, порыв, неосторожное наклонение, капля смертоносного яда, укол заржавелой иглы, нежданно хлынувшая вода, вспыхнувший огонь, обвал скалы, сверкнувшая молния, бешенство морских волн, взрыв, землетрясение - и погас навсегда тот мерцающий огонек во вселенной, который мы называем нашей жизнью.

Как в сущности бесплодны и маловразумительны людские утешения пред лицом смерти. Даже греческие "боги" покидали человека в минуты, приближающие его к смерти, - они сознавали себя бессильными помочь страдальцу; смерть даже античным "богам" представлялась не разрешимой загадкой, самым ужасным и потрясающим фактом во всей человеческой жизни.

Без Христа, - смерть всегда - кровожадная хищница. Могила - вместилище мрака, грозная эмблема вечной ночи, символ потери - без возврата, разлуки - без малейшей надежды на встречу. Кладбище - темница во веки веков, не освобождающая ни одного своего узника. И смерть, в представлении всего человечества, всегда - величайшее проклятие рода людского, избавиться от которого человек не в состоянии, не в силах.

Христос преображает смерть, превращая это проклятие в величайшее благословение. Христос, и только Он один, одержал победу над смертью. Христос "явил нам жизнь и бессмертие". "Я есмь воскресение и жизнь" - говорит Господь. "Верующий в Меня, если и умрет, оживет, верующий в Меня не умрет вовек... Живу Я, и вы будете жить!".

"Блаженны мертвые, умирающие в Господе"! Для них смерть не поражение, а завершение земного странствования, этап на пути к вечности, где странник "успокоивается от всех дел своих". Смерть приходит к "умирающим в Господе" не как палач, но как освободительница, как вестница вечного упокоения и блаженства, "где нет ни печали, ни воздыхания". "Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение", - говорит ап. Павел. "Разрешиться и быть со Христом несравненно лучше". Уйти от мелкой борьбы, горького труда, нужды, скорби и явиться туда, где "ни смерти, ни плача, ни вопля, ни болезней уже не будет", что может быть вожделеннее для человека, - по словам Иова - "рождающегося на страдания"?

Христос преображает смерть безнадежного отчаяния в непоколебимую, радостную надежду небесной жизни, жизни бессмертия. "Истинно, истинно говорю вам, кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек!" (Иоан. 8 гл.).

Для соблюдения Слова Божьего Бог дает нам целую земную жизнь. Смерть, как разумно было сказано, - для того и поджидает человека в самом конце жизненного пути, чтобы удобнее было человеку к ней подготовиться.

Что значит: "Соблюсти Слово Мое"?

Это значит - пройти в нашей земной жизни тем Божественным путем спасения, который предначертан Богом: - "покаяться", "возродиться", стать "чадом Божиим". - "Возлюбленные! мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть".

"Мы теперь дети Божий... Теперь, не "после нашей смерти", как некоторые превратно учат, а теперь, по вере во Христа Иисуса.

Мы - "начатой Его созданий"; мы - близки, дороги нашему Небесному Отцу, Который неизменно наблюдает за нами, хранит нас на нашем страдном пути, заботится, защищает, руководит, чтобы потом "принять нас в Его славу". Да, "мы теперь дети Божий"...

"Но еще не открылось, что будем"...

Не открылось, но вскоре откроется, "ибо Верен Обещавший". Мы, верующие, подобно нашему Божественному Учителю, проходим узким, тернистым путем уничижения. "Он, будучи богат, обнищал ради нас, чтобы мы обогатились Его нищетою". Внешняя нищета, скорби, посрамления, мешали людям зреть Его вечную славу, Его Божественную силу, Его неисследимые духовные сокровища. Мы, "сонаследники Христовой славы", также бесправны в мире сем, как бесправен был Сам Христос.

"Еще не открылось", чем и кем будем мы в вечности. Дети властителей и монархов, "принцы крови" и "наследники" - несут военную службу рядовыми солдатами, и распознать их от "простых смертных" не так легко. Трудно распознать и нас, "верующих", на "торжище этого мира". Наше время еще не пришло. Не пришел еще "наш час", не время и не место "являть себя миру". В настоящих земных наших условиях мир не способен ни оценить наших духовных богатств, ни понять нас. Мир не понимает нас в состоянии нашего теперешнего "уничижения", как может понять он нас "во славе"? Разве мир не Называет нас безумными, гордецами, самообольщенными людьми, всякий раз, когда мы свидетельствуем ему об уверенности в том, что мы "спасены" и о наших чаяниях веры?

Трудно понять радость нашего спасения тому, кто связывает свое представление о спасении с известными заслугами пред Богом. Мирским людям непонятно, как смеют верующие хвалиться не "заслуженным", а "дарованным" спасением?

"Еще не открылось...".

Для столь славного, невыразимого "открытия", "мы ожидаем нового неба и новой - земли, на которых обитает правда". До той поры, пока мы еще не закончили своего скорбного, земного течения, мы лишены возможности прийти к совершенному, абсолютному блаженству, и наша душа бессильна здесь, на земле, достичь своего духовного апофеоза.

Цель, для которой люди вызваны к бытию, - полностью достигается не на земле, а на небе. Здесь, в "юдоли плача", мы способны подняться до последних вершин духа, возрасти до предельной меры в нашем подражании Христу, увенчать поразительными успехами наш труд на Ниве Божией, и, проделав все это, убедиться, что полное осуществление того, "что приготовил Бог любящим Его", - все еще впереди, и никогда не будет полностью открыто, вплоть до нашей небесной встречи со Христом. "Если мы желаем знать что-либо подлинно, мы должны освободиться от тела", - говорит Платон. И если разобщение духа с телом оказывается, по Платону, необходимым условием для познания окружающего нас мира, то сколь насущнее и реальнее должна быть нужда в этом "освобождении от тела" у нас, верующих, когда мы хотим познать тайны духовного, невидимого мира и уподобиться Богу?

"Еще не открылось, что будем", и не может открыться ныне, ибо "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его". У нас нет, ныне, тех духовных способностей, при посредстве которых мы могли бы воспринять эту небесную славу или явить ее людям. - Мы всегда теряемся пред всем прославленным, совершенным, бесконечным, непостижимым, - настолько мы ограничены, настолько несовершенны. "Ни в чьем уме - говорит Локк - не может возникнуть образ бесконечного величия, понятие о бесконечной быстроте, бесконечном времени или бесконечной силе. Называя что-нибудь бесконечным, мы выражаем этим только, что мы не в состоянии постичь конца и пределов названной вещи: мы выражаем понятие не о вещи, а о нашей собственной неспособности, так как все, что мы понимаем, предварительно ощущается нашими чувствами, и человек не может иметь мысли, которая представляла что-нибудь такое, что не подлежит чувствам. Поэтому слово "Б о г" употребляется не для того, чтобы мы могли понять Его, ибо Он непостижим, но для того, чтобы мы чтили Его".

"Еще не открылось... знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть".

Вот он апофеоз наш!

Апофеоз нашей души!

"Ибо, если мы соединены со Христом подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения". Христос обещал это сделать, и Он это сделает. Апостол Павел пишет, что Христос "уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному Телу Его". Душа, завершившая во Христе свой земной путь, будет облечена Богом в новое тело, тело прославленное, подобное Телу Воскресшего Христа. Избавленная от жизненных искушений, страданий и борьбы, душа будет облечена в красоту нетленную, в славу и совершенства Божий. Искупленная и возрожденная душа станет воистину святой, "уподобившейся образу Сына Его", раскрывшейся во всей своей бессмертной полноте.

"Когда же тленное сие облечется в нетление, и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою", и "будет Бог все во всем!". Таковы чаяния каждой возрожденной свыше души, каждого "чада Божьего".

Заканчивая настоящую книгу, автор не может скрыть своей грусти при сознании, что и впредь, по выходе в свет этого богословского труда, как и встарь, неверующие люди, в подавляющем своем большинстве, останутся теми же людьми, подверженными неверию, обуреваемыми сомнениями, предрасположенными к заблуждениям и бесконечным спорам о душе и связанных с нею величайших вопросах жизни и смерти. Так всегда было, и так будет вплоть до второго пришествия Христова.

Цель издания настоящей книги не в том, чтобы "доказать" кому-то те или другие "положения", кого-то убедить или разубедить; цель - засвидетельствовать благосклонному читателю о тех основах спасающей веры, на которых в продолжение сорока лет покоились и ныне покоятся личные христианские убеждения автора.

Пусть для каждого, познакомившегося с этой книгой, кто бы он ни был, станет совершенно ясным, что подлинное христианство, - Божественного происхождения. Оно зиждется на таких фактах, которых нельзя опровергнуть никакими человеческими доводами и аргументами. Наперекор людским желаниям и укоренившимся ложным взглядам, факты эти надо принять со всеми, вытекающими из них выводами, решениями и переменами.

Автор глубоко убежден в том, что всякий - "разумеющий" человек, прочитав книгу, неминуемо придет именно к этому, "а кто не разумеет, - пусть не разумеет!".