Побег из лагеря смерти

 эпилог      
        ОТ ПРОШЛОГО НЕ УБЕЖИШЬ      
В феврале 2011 года, через считаные дни после разрыва со «Свободой в
Северной Корее», Шин сел в самолет, направляющийся в штат Вашингтон. Он
переехал в дом Харим и ее родителей в Саммамише, пригороде Сиэтла, 
расположенном у западного подножия Каскадных гор.
Столь внезапное решение меня удивило. Кроме того, я, равно как и все его
друзья из Лос-Анджелеса, беспокоился, что он повел себя слишком импульсивно и
сжег мосты без достаточной на то причины. С другой стороны, в результате его
переезда общаться нам стало много проще. Дело в том, что я тоже живу в штате

Вашингтон. Уехав из Токио и уйдя из «Washington Post», я вернулся в Сиэтл, чтобы
вплотную засесть за работу над этой книгой. Когда Шин позвонил мне на
домашний телефон и на своем ломаном английском сообщил, что мы стали
соседями, я пригласил его на чай.
Наша совместная работа была практически закончена, и Шин сдержал свое
слово. Он позволил мне забраться даже в самые мрачные уголки своего прошлого.
Но мне все-таки не хватало самой малости – понимания, чего он хочет и ждет от
будущего. И вот, когда они с Харим сидели на диване у меня в гостиной, я попросил
у них разрешения наведаться к ним в гости. Мне хотелось познакомиться с
родителями Харим.
Ответить мне твердым отказом Шин с Харим не смогли из вежливости. 
Вместо этого они сказали, что у них дома большой беспорядок и поэтому нужно
выбрать для моего визита подходящее время. Они пообещали перезвонить. Таким
образом, не говоря этого напрямую, они дали мне понять, что для меня пришло
время перестать мучить Шина своими расспросами... и чем скорее, тем лучше.
Они с Харим организовали пока что состоящую из них двоих
негосударственную организацию «North Korea Freedom Plexus». Финансировать ее
деятельность они решили за счет пожертвований и публичных выступлений Шина.
Их амбициозные планы включают в себя открытие целой сети приютов для
перешедших китайскую границу северокорейцев и тайную переправку
антиправительственных брошюр в Северную Корею. Шин рассказывал, что ради
воплощения задуманного он уже несколько раз побывал в приграничных районах
Китая и намеревается не раз побывать там снова. В ответ на мой вопрос, не боится
ли он, что в Китае, где, по слухам, постоянно действуют группы агентов
северокорейских спецслужб, его схватят, он сказал, что теперь у него есть защита в
виде паспорта гражданина Южной
Кореи, а кроме того, он всегда действует с предельной осторожностью. Такой
ответ, однако, совсем не устраивал друзей Шина, не раз отговаривавших его от поездок в Китай.
Лоуэлл и Линда Дай (семейная пара из Коламбуса, прочитавшая мой первый
материал о Шине в 2008 году и заплатившая за его перелет в Штаты) восприняли
новость о его уходе из «Свободы в Северной Корее» и переезде в Сиэтл с горьким
разочарованием. И Дай, и Кимы из калифорнийского Риверсайда твердили Шину, 
что затея с новой негосударственной организацией таит в себе много опасностей и
что работа в хорошо зарекомендовавшей себя и неплохо финансируемой «Свободе
в Северной Корее» приносила бы гораздо больше пользы.
Шин очень сблизился с Даями. Он называет их своими «родителями» и
прислушивается к их советам. После переезда в Сиэтл он принял их приглашение
прилететь в Коламбус и несколько недель прогостил у них.
Дай тоже посоветовали Шину составить план своей жизни. Лоуэлл, 
консультант по менеджменту, считает, что Шину необходимо обзавестись
собственным агентом, личным финансовым менеджером и юристом. Но, пока Шин
был у них в Коламбусе, они даже не успели толком об этом поговорить, в основном
потому что Шин жил по сиэтлскому времени. Он ночи напролет разговаривал с
Харим в «скайпе», а потом просыпался только ближе к полудню.
– Он сказал нам, – говорит Лоуэлл, – что всем сердцем любит Харим и это
помогает ему жить. Она приносит ему счастье.
В Сиэтле я еще раз встретился с Шином и Харим. Приехать к ним домой я
опять не смог, потому что, по их словам, там царил все тот же беспорядок, и
поэтому мы договорились встретиться кафе. В ответ на мой вопрос о том, как
складываются их отношения, Харим зарделась, улыбнулась и стрельнула в Шина
влюбленным взглядом. Шин даже не улыбнулся...
Я решил не сдаваться и напомнил ему, как часто он говорил мне, что считает
себя неспособным полюбить женщину и уж точно жениться на ней. Неужели он
стал думать иначе?
– Прежде всего нам нужно очень много поработать, – сказал он, – но когда мы
сделаем все, что планировали, может появиться и какая-то надежда на прогресс в
наших отношениях.
Но отношения эти не выдержали испытания временем И работой.        ч е р е
3 полгода после переезда к харим шин сообщил мне, что они решили
расстаться. На следующий же день Шин улетел в Огайо к Даям. Он не знал, что
делать дальше, и даже подумывал улететь обратно в Южную Корею.
В последние дни его жизни в Сиэтле Шин пригласил меня на свое
выступление в Корейскую Американскую Пятидесятническую церковь на севере
города. В тот холодный и дождливый день Шин ждал меня у входа. Он схватил, 
потряс мою руку обеими своими, пристально посмотрел мне в глаза и пригласил в
один из первых рядов. Он выглядел невероятно торжественно: на нем был серый
деловой костюм, синяя с небрежно расстегнутым воротом сорочка и до блеска
начищенные черные ботинки. В церкви было не протолкнуться.Когда хор отпел псалмы, а пастор прочитал молитву, вышел Шин. Без тени
нервозности и не пользуясь никакими заметками и бумажками, он говорил больше
часа. В начале выступления он заявил корейским иммигрантам и их взрослым
детям, родившимся и выросшим уже в Америке, что Ким Чен Ир гораздо хуже
Гитлера. Гитлер, сказал он, воевал со своими врагами, тогда как Ким уничтожает
собственный народ в тюрьмах типа Лагеря 14.        шин признался, что в лагере
из него целенаправленно сделали хищника, не чувствующего        ни
малейших угрызений совести . – У меня в голове была единственная мысль:
выжить. А для этого я должен был доносить на всех: на друзей, родных, знакомых и
незнакомых... – сказал он.
Он искренне признался, что «почти ничего не почувствовал», когда учитель в
лагерной школе насмерть забил его б-летнюю одноклассницу, найдя у нее в кармане
пять кукурузных зернышек.
– Я не знал ни сострадания, ни печали, – продолжал он. – Нас с рождения
воспитывали так, чтобы мы не были способны на нормальные человеческие
эмоции. Теперь, на свободе, я учусь этим чувствам. Я уже научился плакать. Я
чувствую, что становлюсь живым человеком. Но, освободившись физически,
психологически я все еще остаюсь в тюрьме.
Ближе к концу своего выступления он рассказал, как полз по дымящемуся
телу Пака. Бежать из Лагеря 14, сказал он, его побудили вовсе на какие-то высокие
и благородные цели. Он не мечтал о свободе и не задумывался о правах человека.
Он просто мечтал поесть мяса.
Речь Шина поразила меня. В нем не осталось ни следа от того робкого,
несшего полную непонятицу человека, которого я видел полгода назад. Он взял под
контроль чувство ненависти к самому себе и теперь пользовался им, чтобы
заклеймить государство, отравившее его душу и уничтожившее его семью.
Как я выяснил позднее, к этому формату выступления-исповеди он пришел в
результате долгих размышлений, проб и ошибок. Шин заметил, что когда
выступления состоят из ответов на вопросы слушателей, они часто не могут понять
его историю и откровенно скучают. Поэтому он решил наконец прислушаться к
советам, от которых отмахивался несколько лет. Шин записал общие положения
своего выступления, перед каждым выступлением готовил текст специально для
ожидаемой публики и запоминал то, что хотел сказать. Перед выступлениями он
запирался в комнате и репетировал, оттачивая интонации.
Этот труд принес свои плоды. В тот вечер на лицах беспокойно ерзавших на
своих местах слушателей непрерывно мелькали эмоции: стыд, отвращение, ярость,
потрясение. Некоторые плакали, не скрывая слез. Когда Шин закончил
выступление, сказав, что даже один человек, отказываясь молчать, может помочь
освободить десятки тысяч узников трудовых лагерей Северной Кореи, публика
устроила ему овацию.
Наконец-то, пусть еще пока не в реальной жизни, а только в этой своей речи,  Шин взял под полный контроль собственное прошлое.
        ПОСЛЕСЛОВИЕ      
В 2011 году Шин понял, что в Соединенных Штатах у него ничего не
получится, вернулся в Южную Корею и купил маленькую квартирку в Сеуле. Здесь
ему было комфортнее, ведь он мог говорить на своем языке, есть привычную еду и
свободно общаться с небольшой группой молодых активистов правозащитного
движения. Общими усилиями они основали студию интернет-телевидения и стали
приглашать на еженедельные трансляции недавних перебежчиков, чтобы
поговорить об их жизни в Северной Корее и о причинах, побудивших их на побег
из страны.
Шин стал одним из ведущих программы        «InsideNK», эпизоды которой
выкладываются на «YouTube» с английскими субтитрами. Он носит стильные очки,
которые делают его похожим на какого-то авангардного академика, оказываясь в
кадре, он излучает внимание, дружелюбие и искренний интерес к собеседнику. В
передачах речь идет не о нем, но он время от времени делает весьма острые
политические комментарии. Например, в одной из программ он сказал, что спасти
свою жизнь северокорейские диктаторы смогут, только если «склонят головы и
покаются перед всем миром за свою жестокость...»
Сразу после выхода «        Побега из лагеря смерти » Шина разыскали
журналисты. Они спрашивали его о матери. Почему он предал ее? Почему он так
долго лгал об этом? Почему он решил рассказать правду в этой книге?
«Раньше я мыслил, как заключенный трудового лагеря, и совершенно не
понимал таких фундаментальных вещей, как дружба и отношения в семье, – сказал
он репортерам «        Wall        Street Journal» Эвану Рамстаду и Су А Шин. – Мне
было очень стыдно вспоминать о содеянном, но перешагнуть через все это можно
было единственным способом – не держать в тайне, а открыться и рассказать обо
всем случившемся людям. Я начал чувствовать свою ответственность за смерть
матери и считать это своим самым большим грехом. Хоть она уже и покинула этот
мир, я хотел повиниться перед ней. Я признался в том, что сделал, с мыслью
попросить у нее прощения». (1)
Через неделю после выхода книги Шин отправился в Вашингтон, чтобы
выступить на международной конференции по проблемам северокорейских
трудовых лагерей. (2)
В зале, битком набитом учеными, журналистами и правительственными
чиновниками из Соединенных
Штатов и Южной Кореи, он назвал еще одну причину своего откровения. Он
сказал, что признал себя бессердечным сыном, предавшим собственную мать,
чтобы всему миру стало понятно, что Северная Корея продолжает плодить
малолетних рабов в лагерях типа Лагеря 14 и промывать им мозги, чтобы эти дети, 
как некогда он сам, не имели никакого представления о нормальных человеческих
эмоциях. Эти слова настолько шокировали слушателей, что зал надолго погрузился в абсолютную тишину.
Шин даже не ожидал, что его попытки достучаться до большой публики
окажутся настолько успешными.        «Побег из лагеря смерти» стал
международным бестселлером и был переведен на девятнадцать языков, включая
корейский и китайский. Отрывки из книги публиковались в «        Guardian        », 
«Wall Street Journal », а также онлайн-из-даниях        «Atlantic», «Le Monde » и «
Der        Spiegel ». На радиостанции «ВВС Radio 4» целую неделю шла
радиопостановка по книге. Шину пришлось дать огромную серию мучительных
интервью представителям газет, журналов, телевизионных и радиостанций со всего
мира. Иногда таких интервью приходилось давать по несколько штук в день.
Какой бы унизительной и утомительной ни была эта роль, Шин стал лицом
северокорейского ГУЛАГа. Его имя узнали самые важные персоны.
Государственный секретарь Хиллари Клинтон упомянула его в своей речи,
произнесенной в Мемориальном музее холокоста, сказав, что он «посвятил свою
жизнь попыткам привлечь внимание мировой общественности к состоянию прав
человека в своей стране». (3)
Президент Южной Кореи Ли Мён Бак сказал представителям законодательной
власти Соединенных Штатов, что нарушения прав человека на Севере – это
проблема гораздо более важная, чем северокорейские ракеты и военная ядерная
программа. (4) Приводя в пример историю жизни Шина, главный прокурор
международного трибунала по военным преступлениям сербского диктатора
Слободана Милошевича призвал Совет Безопасности ООН начать расследование
преступлений против человечности, совершенных северокорейским режимом. (5)
Журнал        «The Economist» укорял весь мир (и самого себя) за нежелание
серьезно относиться к проблеме Северной Кореи.
В редакционной статье журнала, спровоцированной публикацией «
Побега из лагеря смерти », говорилось следующее: «Наверное, сами масштабы
творящихся злодеяний заглушают голос общественности. Конечно, гораздо легче
смеяться над северокорейским режимом, выставляя руководителей страны этакими
инопланетными фриками, нежели осознавать, какие страдания он приносит людям.
{«The Economist» не снимает вины и с себя.) Тем не менее Северная Корея виновна
практически во всех злодеяниях, которые можно квалифицировать в качестве
преступлений против человечности: убийствах, использовании рабского труда,
насильственных депортациях населения, пытках и сексуальном насилии». (6)
По мере появления этой книги на прилавках книжных магазинов всего мира
Шин начал путешествовать из страны в страну, объясняя, что он сделал в лагере, и
напоминая людям, что такие лагеря по-прежнему существуют и работают, как
фабрики по производству рабов и школьных стукачей. Почти каждый день
репортеры задавали ему вопрос, не боится ли он, что власти Северной Кореи
попытаются его ликвидировать.
И это отнюдь не праздный вопрос. Известны, по крайней мере, три случая, когда Пхеньян отправлял профессиональных киллеров с заданием убить слишком
разговорчивых перебежчиков. Две такие попытки закончились провалом, но
правительство Южной Кореи признает, что в 1997 году агентам северокорейских
спецслужб удалось застрелить в Сеуле Ли Хан Ёна, племянника первой жены Ким
Чен Ира и ярого критика политики Севера. (7)
Вскоре после публикации        «Побега из лагеря смерти» Северная Корея с
новой силой взялась опровергать обвинения в нарушении прав человека. «Армия и
народ [Северной Кореи] никогда не позволят США обрушить незыблемую
социалистическую систему под предлогом «защиты прав человека»», заявило
официальное Центральное телеграфное агентство Кореи. (8) Потом оно перешло к
открытым угрозам, пообещав отомстить всем перебежчикам и активистам
правозащитных движений: «Те, кто осмелится посягать на достоинство верховного
руководства [Северной Кореи], никогда не будут в безопасности, где бы они ни
находились, и не смогут избежать безжалостной кары...» (9)
На вопросы о своей безопасности Шин реагировал совершенно невозмутимо.
Он ничего не боялся. Он сказал, что не перестанет говорить о том, что происходило
с ним в Лагере 14, до тех пор, пока не рухнет северокорейский ГУЛАГ и все его
узники не выйдут на свободу.
        ДЕСЯТЬ ПРАВИЛ ЛАГЕРЯ 14      
(В лагерной школе Шина и других детей заставили выучить эти правила, 
чтобы они могли в любой момент прочитать их наизусть по требованию
охранников.)
        1. Не пытаться бежать.      
Задержанные при попытке к побегу расстреливаются немедленно.
Заключенный, узнавший о планируемой попытке побега и не доложивший об
этом сотрудникам охраны, расстреливается немедленно.
Заключенный, ставший свидетелем попытки побега, должен немедленно
доложить об этом сотрудникам охраны.
Чтобы исключить возможность разработки плана побега, заключенным
запрещается общение группами более чем по двое.
        2. Собираться группами более чем по двое строго запрещено.      
Все заключенные, собирающиеся группами более чем по двое,
предварительно не получив разрешения на это от сотрудников охраны,
расстреливаются немедленно.
Заключенные, без разрешения проникшие на территорию поселка,
предназначенного для проживания сотрудников охраны, а также нанесшие ущерб
общественной собственности, расстреливаются немедленно.
Заключенным запрещается собираться в группы в количествах,
превышающих оговоренные с ответственным за данную группу сотрудником
охраны.
В нерабочее время заключенным запрещается собираться в группы, предварительно не получив на это разрешение от сотрудника охраны.
В ночное время заключенным запрещается перемещаться по территории
группами более чем из трех человек, предварительно не получив на это разрешения
от ответственного за эту группу сотрудника охраны.
        3. Не воровать.      
Заключенный, уличенный в попытке кражи оружия или в обладании оружием,
расстреливается немедленно.
Заключенный, не доложивший о попытке кражи оружия или о факте
обладания оружием другим заключенным, а также в оказании любой помощи этим
лицам, расстреливается немедленно.
Заключенный, уличенный в воровстве или сокрытии продуктов питания,
расстреливается немедленно.
Заключенный, уличенный в преднамеренной порче используемых в лагерных
производствах материалов, расстреливается немедленно.
        4. Беспрекословно подчиняться сотрудникам охраны.      
Заключенный, проявляющий враждебность или физическую агрессию в
отношении сотрудников охраны, расстреливается немедленно.
Заключенный, отказывающийся беспрекословно выполнять приказы и
указания сотрудника охраны, расстреливается немедленно.
Вступать в споры и демонстрировать недовольство полученными от
сотрудника охраны инструкциями запрещается.
При встрече с сотрудником охраны заключенный должен поприветствовать
его почтительным поклоном.
        5. Заключенный, заметивший скрывающегося беглеца или других
подозрительных лиц, должен немедленно сообщить об этом сотрудникам
охраны.      
Заключенный, предоставивший убежище или оказавший другую помощь
беглецу, расстреливается немедленно.
Заключенный, уличенный в хранении или сокрытии вещей, принадлежащих
беглецу, в сговоре с оным или в нежелании сообщить о его местонахождении,
расстреливается немедленно.
        6. Заключенные должны вести друг за другом наблюдение и
незамедлительно докладывать о любых фактах подозрительного поведения.
Каждый заключенный должен вести наблюдение за другими и никогда не
терять бдительности.
Особенное внимание следует обращать на высказывания и изменения в
поведении других заключенных. Если что-то в них покажется подозрительным,
необходимо немедленно сообщить об этом сотруднику охраны.
Заключенные должны прилежно посещать уроки классовой борьбы и
нещадно критиковать друг друга и себя за идеологические проступки.
        7. Заключенные обязаны не только выполнять, но и перевыполнять ежедневные рабочие нормы.      
Пренебрежение нормами работ на день или их невыполнение приравнивается
к ведению подрывной деятельности и наказывается немедленным расстрелом.
Каждый заключенный несет персональную ответственность за выполнение
своей рабочей нормы.
Выполняя трудовые нормы, заключенный смывает с себя грехи перед
государством, а также демонстрирует свою благодарность государству за
проявляемое им милосердие.
Установленные сотрудниками охраны рабочие нормы изменению не подлежат.
        8. В нерабочее время любые личные контакты          между
разнополыми заключенными строго запрещены.      
Вступившие в физическую сексуальную связь без предварительного на то
разрешения расстреливаются немедленно.
В нерабочее время запрещается любое общение заключенных
противоположных полов без предварительного на то разрешения.
Без предварительного разрешения заключенным запрещается посещать
душевые и санузлы, предназначенные для заключенных противоположного пола.
Без особых на то причин заключенным разного пола запрещается держать
друг друга за руки или спать в одном помещении.
Без предварительного разрешения заключенным запрещается посещать
жилые помещения, предназначенные для проживания заключенных
противоположного пола.
        9. Заключенные должны искренне раскаиваться в своих
преступлениях и ошибках.      
Заключенный, не осознающий своих прегрешений перед государством,
отрицающий их или высказывающий в отношении их ревизионистские суждения,
расстреливается немедленно.
Заключенные должны постоянно размышлять о своих прегрешениях перед
государством и обществом и изо всех сил стараться смыть с себя вину за
совершение этих преступлений.
Начать новую жизнь заключенный может, только осознав свои грехи и глубоко
раскаявшись в них.
        10. Заключенные, уличенные в нарушении законов и установленных
в лагере правил, расстреливаются немедленно.      
Заключенные должны искренне относиться к сотрудникам охраны, как к
своим мудрым учителям и, неукоснительно соблюдая десять законов и правил
лагеря, упорным дисциплинированным трудом стремиться смыть с себя темные
пятна совершенных в прошлом ошибок и преступлений.
        БЛАГОДАРНОСТИ      
Прежде всего эта книга, конечно, никогда не была бы написана, если б не
отвага, интеллект и терпение Шина. В течение двух лет на территории двух континентов он не жалел времени и страдал от душевной боли, рассказывая
историю своей жизни во всех ее даже самых жутких деталях.
Также я хочу поблагодарить члена президиума американского Комитета по
правам человека в Северной Корее Лису Колакурчо, от которой впервые услышал о
Шине. Корреспондент журнала «The Economist» Кеннет Кьюкир первым сказал
мне, что о жизни Шина нужно написать книгу на английском языке, и дал
несколько очень полезных советов относительно того, как это сделать.
В силу того, что я не владею корейским, мне приходилось во многом
полагаться на помощь переводчиков. Я бы хотел выразить благодарность Стелле
Ким и Дженнифер Чо из Сеула. Кроме них, мне в Сеуле помогали репортеры Юн
Чон Со и Брайан Ли. В Токио помощь в области сбора информации и общей
логистики я получал от Акико Ямамото. В Южной Калифорнии идеальным
переводчиком и добрым другом для нас с Шином стал Дэвид Ким. Кроме того, 
именно от него я получал ценные советы в процессе работы над рукописью.
Ханна Сон и Энди Ким из организации «Свобода в Северной Корее» помогли
мне понять проблемы с адаптацией Шина к жизни в США. В дополнение к этому
Ханна Сон помогала Шину и мне планировать график встреч и перемещений. В
Сиэтле большую помощь я получал от Харим Ли. В Коламбусе, штат Огайо,
ценные советы и рекомендации я получал от Лоуэлла и Линды Дай – людей,
которых Шин теперь считает своими родителями.
За помощь в понимании того, что происходит в Северной Корее, я благодарю
замдиректора, старшего научного сотрудника вашингтонского Питерсоновского
института международной экономики Маркуса Ноланда. Он, не жалея времени,
щедро делился со мной своими знаниями. Одним из главных информационных
ресурсов по Северной Корее для меня стали выполненные им в соавторстве с
Стивеном Хаггардом исследования. Также мне помогала лучше понять все, что я
услышал от Шина и других северокорей-цев, Кон Дан О, научный сотрудник
Института оборонных исследований в Александрии, штат Вирджиния. Бесценным
ресурсом для меня стали книги, написанные ею в соавторстве с мужем,
специалистом по Северной Корее Ральфом Хассигом. В Сеуле со мной охотно
делился своими знаниями исследователь Северной Кореи Андрей Ланьков,
преподающий в Кукминском университете.
Два неутомимых блоггера, Джошуа Стэнтон («One Free Korea») и Кертис
Мелвин («North Korean Economy Watch»), снабжали меня очень полезной и
постоянно обновляемой информацией и аналитикой о состоянии экономики Севера,
ее властных структур, военной машины и политики. Кроме того, ключиком к
пониманию мышления рядовых северокорейцев для меня стала книга Барбары
Демик «Завидовать нечему» («Nothing to Envy»).
Особую благодарность я хочу выразить сеульскому Центру сбора данных о
нарушениях прав человека в Северной Корее. Этот Центр опубликовал написанные
Шином на корейском языке мемуары, а также всеми силами убеждал его активно сотрудничать со мной. Кроме того, весьма ценным источником информации для
меня была «Белая книга по состоянию прав человека в Северной Корее» 2008 года, 
составленная Коллегией адвокатов Южной Кореи.
Своими знаниями и результатами исследований со мной делился Дэвид Хок,
автор книги «Секретный ГУЛАГ: Разоблачение тюремных лагерей в Северной
Корее», человек, наверное, больше всех в мире сделавший для того, чтобы поведать
мировой общественности о существовании и принципах действия северокорейских
трудовых лагерей. Я благодарю также Сюзанн Шолте, проводящую по всему миру
кампании в защиту прав человека в Северной Корее. В Сиэтле я с благодарностью
пользовался советами Блейз Агеры-и-Аркас по стилю изложения и Сэма Хауи
Верхове-ка по методам сбора репортерской информации.
Публикация этой книги стала возможной благодаря мастерской работе моего
литературного агента Рафаэля Сага-лина. Я благодарю редактора издательства
«Viking» Кэтрин Корт и ее помощницу Тару Сингх за активную поддержку этого
проекта и советы, позволившие усовершенствовать рукопись.
Редактор зарубежного отдела «Washington Post» Дэвид Хоффман отправил
меня в Азию и сказал накопать чего-нибудь по Северной Корее. Я колебался – он
настаивал. Я сопротивлялся – он убеждал. Точно так же поддерживали меня и
требовали результата редакторы Даг Джел и Кевин Салливан. Председатель совета
директоров Washington Post Company Доналд Дж. Грэм всегда удивлял меня своим
интересом к Северной Корее и обязательно отмечал, если мне удавалось написать
по этой теме что-то любопытное.
И наконец, огромную роль в создании этой книги сыграла моя жена Джессика
Коваль. Она не только читала рукопись и помогала ее править, но и убеждала меня
в том, что история Шина – это самая большая удача в моей жизни. Мои дети, 
Люсинда и Арно, задавали мне массу интересных вопросов о жизни Шина.
Конечно, они не могли до конца осознать, какие ужасы творятся в Северной Корее, 
но понимали, какой удивительной личностью является Шин. И я с ними
совершенно согласен.